Хотела написать в, ДВА дня. Но, если учесть, что выехали мы в 13.00ч. 11.08, а вернулись в 21.00 12.08, что 4 часа ушло на дорогу туда-обратно, что 7 часов подарили сну, то от силы наберётся 23 часа. Время на 2 обеда и завтрак при этом я даже не вычитаю: мы делали это с чувством, толком – вкушали, общались.

И теперь мне самой не верится, что за 23 часа мы увидели, узнали, прочувствовали так много.

Не уверена, что смогу рассказать обо всём, зато уверена, что каждый из нас расставил бы свои акценты, потому что у каждого из нас возникли свои ассоциации и свои всплыли воспоминания.

Мы знали, что ночевать будем в гостинице, а обедать на крыше. Мы так доверяем нашему гиду и строгой руководительнице Лене, что не спрашиваем. Когда с рюкзаками, видавшими виды, мы подъехали к гостинице, у всех вырвалось: ВАУ!

Дальше мою попытку рассказать сами оживляйте прикреплёнными фотографиями.

Это приблизительно 16-16.30.

Обед мы ещё не заслужили. Впереди поход к источнику Эйн Хэндэк. Недалеко. Но по жаре. Лена, как всегда, с сомнением смотрит на меня. Я сомнений не испытываю. Когда вокруг сосны с шишками и сосенки, на которых не то, что шишек нет, а иголочки будто из шёлковых ниток сделаны, и что-то цветёт, мне уже замечательно.

Источник, правда, оказался сомнительно "источающим" свои мутноватые воды, что не помешало Лене пройтись по нему. Впрочем, как по всем, по которым мы проходили вместе (а уж в скольких без меня!).

"Какой обед нам подавали!" - на крыше! – описывать не буду, но на концерт пришлось почти бежать. Хорошо, что лютеранская церковь, в которой состоялся финал фестиваля камерной музыки SOUND JERUSALEM, основанный австрийским виолончелистом Эрихом Оскаром Хюттером, находится не очень далеко от нашей гостиницы Notre Dame.

Мы успели, хотя зал уже был полон. Описывать не буду. Над нами небо. Перед нами прекрасные музыканты, которым, чувствуется, тоже нравится это место и то, что сейчас говорит Пастор, предваряя выступление. Нам тоже приятно слышать девиз фестиваля: Мир, человечность (если я правильно перевела), красота.

"Озвучивать" концерт не буду – не волнуйтесь. Фантазии (импровизация?) на тему Дюка Эллингтона вызвали восторг у всех.

Вышли. Темно. Про себя подумала: мы в Старом городе, Стена Плача…

И вдруг Лена буквально дублирует: "Мы в Старом Городе, до Стены Плача недалеко…"

Уже несколько часов, как наступила суббота. Вы не представляете, сколько людей пришло в этот час к Стене! Всех возрастов. Дети за руку с мамами, на руках и в колясках. Я очень благодарна Лене за это предложение.

Думаете,вернувшись, мы пошли спать?

Мы пошли на крышу – действительно на крышу. Над нами была только колокольня. Бэлла даже хотела подняться позвонить, но…

Ночь, полная луна, подсвечены башни церквей, внизу необозримый Иерусалим. Уходить не хотелось.

Уже засыпая, опять подумала: Сколько могут вместить в себя даже не день – десять –одиннадцать часов!

И было утро. И был наш личный экскурсовод Лена. И было Русское подворье. И была Голгофа, но та, которая считается таковой у исповедующих протестантскую религию. Если вы сумеете найти на каменистом склоне подобие черепа, то именно там, как утвеждают, то самое место, на котором страдал и с которого вознесся Иисус.

Но меня от созерцания скалистого холма отвлекла большая группа туристов, как я поняла, из Эфиопии. По крайней мере, одна девушка могла быть дальней родственницей царицы Савской. Красавица. Пока я пыталась не очень нахально её сфотографировать, кто-то стал между мной и ею. Но зато я сфотографировала явно будущую красавицу, пока ещё спящую на плече у мамы.

И ещё кошечку, которая пришла, чтобы мы её поласкали и примерили ей Бэллину шикарную шляпу.

Итальянским музеем мы полюбовались только снаружи. Действительно, полюбовались. Здание украшено яркими гобеленами, которые сделаны в подарок группой женщин.

А дальше нас ждали интеллектуальные впечатления: знакомство со старой и новой архитектурой, Дом Тихо, представители искусства и литературы, но всё через призму израильской истории.

Наверное, чтобы дать нам отдохнуть и познакомить с тем Иерусалимом, который напоминает Тель-Авив, улица Яфо привела нас к дереву-шатру, которое с одной стороны дало тень уличному оркестру, а с другой- жонглёрам.

Играл это разновозрастный оркестр очень зажигательно – Лена даже плясать начала, а мы все хлопали. И по всему проспекту нас поджидали живые фигуры в самых невероятных видах.

Дом Тихо встретил прохладой и тишиной и сразу настроил на другой лад.

Этот дом перенёс нас во вторую половину 19 века, когда он ещё назывался "Замком Рашида" и, понятно, находился за границей Старого города. Доктор Тихо, купив его в 1924 году, превратил весь первый этаж в офтальмологическую клинику.

Тут он и его жена Анна жили, работали. Она не только была его ассистенткой, но и хорошим художником.

Если вы туда попадёте, сами узнаете из очень хорошего фильма. У меня это посещение протянуло нити к витражам Шагала и книгам Мартина Бубера, потому что и тот и другой бывали в этом доме.

Нити и дальше будут сплетаться в полотно, которое мне очень хотелось бы доткать, но для этого не только я, но и мои родители должны были родиться на этой земле.

Мы приехали в Тальпийот (есть и написание –Тальпиот), где нас ждал экскурсовод по этому чудо-району. До чего же нам повезло с нашим Русланом Ивановичем (и опять, какая же молодчина Лена, что запланировала это)!

Отсылаю желающих узнать об этом районе к другим источникам – я и так растеклась мыслью по древу.

Нашему экскурсоводу явно было приятно, что мы читали Амоса Оза и помним страницы, где он говорит о героях, которые жили в домах двух известнейших людей. Дома друзей –соперников Шая Агнона и Иосифа Клаузнера и сегодня стоят друг против друга и помнят обиду лауреата Нобелевской премии, что улица носит не его имя, а Клаузнера. Я сегодня долго читала о человеке, с профилем которого познакомилась в первые годы жизни в Израиле на…банкноте в 50 шекелей. Ради него Мэр города Тэдди Коллек, когда начались в этом районе строительные работы, приказал установить специальный знак: " Соблюдайте тишину! Агнон работает".

Я не знаю, как Шай Агнон пережил разгром и пожары своих домов и здесь и в Германии, потерю рукописей, среди них рукопись романа " Вечная жизнь" почти в 700 страниц.

Среди сгоревших была и рукопись книги, написанной вместе с Мартином Бубером. Как странно устроен наш мозг: я об этом никогда не знала. Вообще не знала о их дружбе.Но когда прочитала о сгоревших рукописях, почувствовала укол.

За три часа экскурсии увидели, услышали так много, что пришлось бы написать ещё столько же слов. Упомяну только об Элиэзере Бен –Иехуде, чья жена тоже помогала придумывать ивритские названия понятиям и предметам. Хемда ввела в оборот слово ОФНА (мода).

И о том, что я узнала уже дома, когда захотелось закрепить вчерашний рассказ Экскурсовода. Меня это очень позабавило. Это же совсем рядом по времени.

Хочется это процитировать, чтобы стало понятно, какой путь прошёл язык, который называли придуманным, а его фактического создателя считали фантазёром.

Шай Агнон в книге о Мартине Бубере:

"Как-то раз попалась мне в руки брошюра, которую выпустил Мартин Бубер с двумя товарищами – Хаимом Вейцманом и Бертольдом Файвелом, а в той брошюре предложение основать в Иерусалиме университет. Должен признаться, я многому готов поверить, и тем более это верно было в дни моей юности, однако мне легче было представить себе, что я сижу и учу Тору из уст Машиаха, чем вообразить, что в Иерусалиме есть еврейский университет. Чтобы лучше понять, как далека была идея еврейского университета в Иерусалиме от жителей нашего города, расскажу о незначительном происшествии, случившемся десятью годами позже, в те дни, когда я скорбел о кончине моего благословенной памяти отца. Пришли меня утешать знатные евреи Бучача. А было это после того, как я вернулся из Страны Израиля. Сказал мне один талмудист: Слыхал я, в Яффе есть ивритская гимназия, да не могу себе представить, какова она. Положим, историю на иврите преподавать можно, поскольку Кальман Шульман уже изложил нам на иврите историю мира. Но другие-то науки – как же?"

Бубер стал профессором в Еврейском Университете.

Шай Агнон в своей Нобелевской речи сказал:

"…И я построил себе дом и посадил сад на том самом месте, откуда враг пытался выгнать меня…

Я построил дом, обращённый к Храмовой горе, чтобы я всегда помнил о нашем о нашем величественном Храме, который нам нужно возвести вновь".

Специально невозможно так рассчитать связь заключительного аккорда путешествия с поздним посещением Стены Плача в первый день.

Не иначе, как Иерусалим наколдовал.